Автор Маргарита Пинигина для молодежного пресс-центра «Стрижи». Современный российский писатель, лауреат множества литературных премий, сценарист, краевед, автор романов «Географ глобус пропил», «Блудо и Мудо», «Ёбург» и многих других известных современному читателю книг Алексей Иванов два дня отвечал на вопросы тюменцев, и оба раза конференц-зал был заполнен желающими поговорить с писателем.
Сейчас Вы очень популярный писатель. Почему Вас читают?
Отвечу нескромно. Во-первых, меня читают за хорошую речь. Я эволюционирую по пути, намеченном Пастернаком: «На склоне жизни впасть, как в ересь, в немыслимую простоту». Действительно, простота письма – очень большое достоинство. Во-вторых, я не самовыражаюсь. Наверное, сейчас одна из главных потребностей человека заключается в самовыражении, но я оставляю это для своих домашних, а в книгах сознательно истребляю. В-третьих, я живу не в Москве и пишу про реальную Россию, которую знаю сам и знают все остальные. Все очень просто.
Не могли бы Вы прокомментировать такую фразу: «Журналист может стать писателем, а писатель не может стать журналистом»?
После школы я поступил на факультет журналистики УрГУ. Не на филологический, потому что не хотел быть специалистом в области языка, а хотел сам «создавать» речь. А те, кто этим занимается, — либо журналисты, либо писатели. Но я проучился только полгода, понял, что сделал это зря. Меня, конечно, предупреждали, но я посчитал себя умнее всех… В итоге меня выгнали за неуспеваемость. А с высказыванием я, пожалуй, не соглашусь. Мне кажется, и журналист может стать писателем, и писатель журналистом. Одно другому нисколько не мешает. Это две абсолютно разные сферы словотворчества. Писатель может быть журналистом точно так же, как он может быть дворником, артистом.
Скажите, а когда Вы покинули факультет журналистики, что сделали, чтобы стать писателем?
Быть писателем я хотел всегда, сколько себя помню. А что значит быть писателем? Это значит видеть мир как текст. Ведь если человек склонен к какому-либо роду деятельности, он так и видит мир. Мне всегда нравилось сочинять истории. Я занимался этим даже в детском саду. То, что писал в школе, было, скорее всего, ерундой, графоманией. Тем не менее, я учился, вырабатывал навыки. После того, как меня выгнали с журфака, я просто «околачивался» где ни попадя: работал дворником, сторожем, лаборантом… А потом решил, что, раз на писателя выучиться нигде нельзя, лучше я получу образование, которое больше бы напоминало широкую эрудицию, а не узкую специализацию. И я поступил в тот же самый университет на факультет искусствоведения и культурологии. Теперь это помогает мне в работе, но все же знания в области искусства остаются для меня факультативными, а не главными.
А хорошо ли писатели зарабатывают?
Большинство писателей зарабатывают плохо, многие даже издают книги за свой счет. Ну а мне повезло: я очень хорошо зарабатываю, несмотря на то, что не издаю по три романа-фэнтези в год. Для этого, в первую очередь, нужен характер, потому что ничего не получается сразу. Мою первую повесть опубликовали в журнале «Уральский следопыт» в 1990 году, а потом меня не издавали двенадцать лет. Это время я работал в турфирме гидом: водил в походы по уральским рекам трудных подростков с отвратительным поведением, которых полностью обеспечивало государство. Что я должен был делать? Тоже становиться вором и наркоманом? Я решил поступать по принципу римских легионеров: делай, что должен, и будь что будет. Но все это время я писал и ждал, когда же ко мне придет мой шанс. Когда он пришел, уже были написаны романы «Общага на крови», «Географ глобус пропил», «Сердце Пармы». Как только появилась возможность издавать произведения, я опубликовал все и практически моментально стал писателем.
А что это был за шанс, благодаря которому Вы стали знамениты?
Шанс называется Леонид Абрамович Юзефович, известный писатель. Я принес свой роман в пермское книжное издательство, которое тогда уже почти не функционировало. И меня там пожалели: отдали мои рукописи Юзефовичу, который уже передал их редакторам, начинающим новую книжную программу. Короче говоря, просто сошлись все нужные планеты: пермские редакторы, Юзефович, московские редакторы, новая книжная программа – и я проскочил.
«Общага на крови» – один из ваших самых драматичных романов. Почему?
Мне очень хотелось рассказать историю, какого это – жить в общаге, и как смотрится мир, если представить его как общагу. Я и сам жил в общежитии, так что писал на основе собственного опыта. Начал творить в 21 год, а закончил в 23, то есть, роман юношеский. Потому он получился очень «яростным», максималистским. Но зато в нем сохранился дух молодости, чем он и ценен для меня сейчас. Хотя с точки зрения литературы – это абсолютно зрелое произведение.
Как Вы относитесь к фантастике? В Ваших произведениях «Комьюнити», «Псоглавцы» очень тонкая грань между реальным и ирреальным. Это просто один из литературных приемов или Вы так видите жизнь?
Я начинал как писатель-фантаст. В 1989 году ездил в Юрмалу на серьезный семинар молодых писателей-фантастов. Первой моей публикацией была фантастическая повесть, у меня даже вышел сборник моей юношеской фантастики, он неоднократно переиздавался. Так что с фантастикой у меня близкие и давние отношения. В какое-то время она просто перестала быть мне интересной. Я ушел из нее примерно в 90-м году, как раз когда она начала переживать в России бурный взлет. Сообщество любителей фантастики превратилось в «Фантом», и он стал одной из самых успешных структур в российской культуре. Люди, которые занимались фантастикой, смогли тогда заработать себе деньги, славу. А для меня это все равно гетто, пусть и очень большое. Я перестал читать фантастику как жанр, а как прием она осталась для меня важной, и я по-прежнему ее использую: не только в «Комьюнити» и «Псоглавцах», но и в исторических романах «Золото бунта» и «Сердце Пармы», из-за чего их часто относят к жанру фэнтези. В «Комьюнити» и «Псоглавцах» специально сделано мерцание фантастичного и реального. Здесь было бы уместнее говорить не о фанатстике как жанре, а как о философской концепции, выраженной еще русским философом Владимиром Ильиным. Он говорил, что в христианстве субъективно воспоминание, объективно воскрешение. С точки зрения литературы, эта мысль гениальна. Мне понравилось играть в субъективное-объективное восприятие мира.
Скажите, Вы ко всем своим произведениям относитесь однозначно или есть любимое?
Представьте, что у вас шестеро детей. Вы можете сказать, что один из них любимый, а остальные не очень? Вообще писатели обычно любят последнюю книгу, но последняя она до поры до времени.
Как создатель текста о «Географе», что Вы можете сказать о его экранизации?
Вообще к экранизациям я отношусь хорошо. Если говорить о них с точки зрения профессионала, то они — вещь очень полезная и для топового писателя практически неизбежная. Экранизацией «Географа» я полностью доволен. При переводе произведения из одной художественной системы в другую неизбежны определенные потери, но смотреть надо на результат: если итоговое произведение достойное, значит, экранизация удалась. А цепляться за каждое слово, соответствие любой мелочи – это ни к чему. Не совсем совпали тональностью книги и фильм: роман более светлый. Но это проблема вовсе не режиссера, а времени. Оставлять действие в девяностых режиссеру было незачем: представьте, как бы дорого стоил фильм, если бы ради него пришлось убирать из кадра все реалии нашей действительности. Выигрыш смысла был бы совсем небольшой. Кино гораздо более зависимо от финансов, нежели книга.
А какие именно потери экранизации по сравнению с книгой Вы могли бы обозначить?
Если говорить о сюжете, то это главы о детстве главного героя, некоторые сюжетные линии. А если о смысле, то концепция фильма несколько отличается от концепции романа. В 1995 году я писал роман о примирении, гармонии. Это было очень важно для 90-х годов, когда всем было непонятно, как нужно жить, потребность в гармонии была невероятно большой. Сейчас самой главной проблемой в обществе является утрата свободы. Фильм именно о том, что человек хочет сам иметь свободу и дарить ее другим. Многие не знают, как ею пользоваться, но это уже не проблема главного героя.
Как Вы отнеслись к тому, что Виктора Служкина в фильме сыграл Константин Хабенский? Не кажется ли Вам, что он немного староват для этой роли?
Кажется. Но, во-первых, он блестяще с ней справился, а, во-вторых, фильм очень зависит от финансов и еще больше от публики. Никто бы не пошел на странный фильм с неизвестным актером.
С Вами консультировались насчет подбора актеров?
Нет. Я сразу сказал Александру Велединскому, режиссеру «Географа», что моя сфера ответственности – это роман, а его сфера ответственности – фильм. Я не буду в нее лезть и хватать режиссера за рукав. В данном случае моя политика оказалась правильной.
Расскажите, как Вы подбираете имена для своих героев.
Я всегда долго над этим думаю. Бывает, что у героев есть прототипы, но это вовсе не значит, что я называю их так же, как реальных людей. Вообще имя играет очень важную роль в тексте. Я, конечно, не склонен к использованию приема говорящих фамилий, как, например, Островский, но имя, по-моему, должно обязательно соответствовать герою, если не буквально, то хотя бы семантически. Случается, что в процессе написания произведения я меняю имя своего героя. Фамилию для Виктора Служкина из «Географа» я очень долго искал. Сразу решил, что он будет Виктором Сергеевичем, а вот найти негордую фамилию было для меня сложно. После я неоднократно встречался с рассуждениями о том, что фамилия Служкин от слов «слуга», «прислуга». Но слуга слуге рознь. Как понимать эту фамилию – воля интерпретирующего. А я просто искал добрую и негордую.
Знаете ли Вы о литературоведческих работах по Вашим книгам? Вы их читаете?
По моим книгам написано огромное количество литературоведческих работ, часть из них я даже собрал у себя на сайте. Мои романы включены Министерством образования РФ в список обязательного чтения для вузов, так что мне уже, по сути, нечего желать в плане профессионального признания. Разумеется, я работы читаю, далеко не со всеми я согласен, но мнение свое о них не высказываю.
Расскажите, пожалуйста, как появился телевизионный и литературный проект «Хребет России».
Наверное, это самый дорогой проект отечественного краеведения. Мне очень хотелось рассказать об Урале на всю страну. Например, в формате какого-нибудь фильма. Но это стоит очень дорого, так что я просто фантазировал и ничего не предпринимал. Однажды в моей квартире раздался телефонный звонок – звонил Анатолий Борисович Чубайс. Он предложил мне помощь и вместе с РАО «ЕЭС России» оказал большую финансовую поддержку. Когда выделенных денег стало не хватать, я организовал продюсерский центр «Июль», который с тех пор реализует все мои проекты. Потом обратился за помощью к Леониду Парфенову, с ним мы и создали четырехсерийный документальный фильм. Конечно, планировалось сделать гораздо больше, но ни один канал многосерийный фильм о провинции не возьмет. Поэтому, чтобы дополнить проект, я решил сделать красочную фотокнигу об Урале.
А как Вы оказались автором текста на Тотальном диктанте-2014?
Тотальный диктант проводит оргкомитет, который сформировался в Академгородке в Новосибирске. Он сам выбирает, какому писателю предложить стать автором текста. В этом году пригласили меня, и я сразу же согласился. На мой взгляд, для писателя получить такое приглашение – большая честь. По-моему, Тотальный диктант – это не просто проверка грамотности, но и определенное гражданское стремление писать грамотно, а значит, и жить по правилам: люди, которые приходят писать диктант, доказывают, что они общество, а не стая.
Что бы Вы могли посоветовать начинающему писателю?
Не обольщаться, не питать надежд и быть строгим. А еще не размениваться на мелочи, т.е. не выставлять каждый свой рассказ на обсуждение в Интернете и потом переделывать его. Не стойте на месте, идите дальше, и тогда у вас будет все больше и больше и опыта, а удача – будем надеяться, что она придет.
Скажите, Вы не хотели бы работать с молодыми авторами?
Знаете, я бы не хотел: очень боюсь оказаться в роли учителя, мэтра. Я помню, как меня в свое время очень много ругали, выпинывали из издательств. Это больно и обидно, поэтому не хочу причинять такую боль кому-то другому. Конечно, надо передавать какой-то опыт, но пока мне этого совсем не хочется.
В одном из интервью Вы сказали, что школьники и подростки – это не Ваша аудитория. Это значит, что они вообще не должны читать Ваши книги?
Не все мои произведения такие, как «Географ глобус пропил». Многие романы будут тяжелы для подростка, ему просто будет очень сложно понять, о чем идет речь. Чтобы понимать некоторые вещи, нужен определенный жизненный опыт, кругозор.
Можете назвать писателей-классиков, которые повлияли на Вас больше всего?
Самое большое впечатление на меня производит Лев Толстой. Я прочитал «Войну и мир» до конца еще в школе. Мне очень понравилось, после я много раз ее перечитывал, разумеется, с другими произведениями писателя тоже знаком. Я считаю Толстого и своим учителем, и эстетическим идеалом, ориентиром. Для меня нет писателя сильнее Толстого.
Есть произведения, которые мне очень нравятся, по которым я учусь, как надо писать, мыслить, но это вовсе не значит, что я копирую их манеру, подражаю им. Мне нравятся Габриэль Гарсиа Маркес, Станислав Лем, Фредерик Форсайт, Роберт Хайнлайн, братья Стругацкие, Павел Бажов, Юрий Коваль… Но эти имена вовсе не складываются в систему.
Какие книги стоят у Вас на полке?
У меня на полке стоят очень разные книги. Сейчас, например, стоит книга П.И.Качура «Ростислав Алексеев. Конструктор крылатых кораблей»: поскольку в данный момент я интересуюсь темой речного флота, читаю именно об этом. Сейчас я приехал в Тюмень, возможно, буду заниматься проектом, связанным с речным флотом, возможно, связанным с Ильей Ремезовым или, допустим, с Ермаком. По каждой из тем нужно прочитать огромное количество книг.
А если бы Вам предложили написать книгу о Тюмени, что бы Вы написали?
Это было бы нескромно и неправильно так сразу раздавать городу и его жителям оценки, делать какие-то выводы. Так основательно в Тюмень я приехал в первый раз, поэтому сначала надо пожить, осмотреться, пообщаться с людьми, много почитать про город. А пока Тюмень мне очень нравится, она произвела на меня совершенно неожиданное впечатление. Это очень большой, просторный, современный город. Я бы, наверное, хотел жить в Тюмени.
«Договорить» с писателем многим удалось лично на автограф-сессии. Вот такой привет передал Алексей Иванов «Стрижам».
